— Джиллиан… Малышка, я люблю тебя, ты ведь знаешь…

— Скажи это своей Мэрлин. Крис… — И тут я разрыдалась от унижения. Зачем выпрашивать любовь?

Почему я такая? Почему? Я ненавидела себя, но не могла остановиться.

— Джилл, я позвоню тебе на следующей неделе.

— Можешь не трудиться. Не стоит. Мэрлин это не понравится. Крис, ради бога, хоть раз в жизни, хоть один раз доведи дело до конца. Хочешь быть с ней — будь. Хочешь быть со мной — приезжай в Нью-Йорк. Но не погань жизнь ни ей, ни мне, ни себе самому. Не веди двойную игру. Для разнообразия попробуй побыть честным.

— Если ты не прекратишь учить меня жить, звонка можешь не ждать.

— Прекрасно. Не забудь успокоить Мэрлин.

— Я думал, ты поймешь, Джилл. Ты одна знаешь меня. Чего ты добиваешься? Чтобы я стал другим? Я на это не способен. Какой есть, такой есть. — Боже правый, он хочет, чтобы я чувствовала себя во всем виноватой. Никем не понятый ребенок топает ногами. Бедный малыш Крис, большая бяка Мэрлин и старушка Джиллиан. Дерьмо. — Поговорим в другой раз. Я люблю тебя, Джилл.

Итак, Крис жил с другой. Утреннее хорошее настроение рассеялось как дым. Казалось, я посетила кабинет Джона Темплтона месяц назад. Господи, да кому какое дело до этой проклятой «Жизни женщины»?