Последние два дня мы с Сэм снова провели в отеле «Ридженси». По невероятному стечению обстоятельств, нам достался тот же люкс. Мы уезжали оттуда же, куда приехали. Знай наших. За четыре месяца, прожитых в Нью-Йорке, произошло столько событий, что они показались нам годами.

Когда мы заканчивали завтрак, зазвонил телефон. Это был Гордон.

— Говорит ваш гид, миссис Форрестер. Мы составили график вашего пребывания в городе. — Я хихикнула, гадая, что будет дальше. — Сначала вы в сопровождении экскурсовода проследуете к первому пункту программы, расположенному на углу Пятьдесят девятой улицы и Пятой авеню. Вам предстоит прогулка по Центральному парку на ископаемой лошади, которая по дороге может откинуть копыта. Если это произойдет, дальнейшее путешествие вы проделаете верхом на гиде. Просьба не надевать сапоги со шпорами, так как у гида очень чувствительные ребра. Заранее благодарим вас, миссис Форрестер. Далее вам предстоит ленч в Эдвардианской гостиной [15] отеля «Плаза», а затем вы можете сделать выбор между: а) коротким визитом в галерею аукциона Парк-Берне, б) экскурсией в Музей современного искусства, в) посещением магазинов и г) перспективой выгнать гида взашей, вернуться домой и отдохнуть. После этого вас приглашают в бар «Шерри-Нидерланды», где вам будет предоставлено право выпить полтора коктейля. Не забудьте отдать бармену свой талон. Затем вас доставят на обед в ресторан «Каравелла». Фотоаппарат просим оставить в гардеробе, надеть золотые туфли и свитер с норковым или лисьим воротником. После обеда в «Каравелле» вам предстоит посетить дискотеку «Рэффл» и потанцевать с гидом. Еще раз просим не надевать шпоры: у вашего гида очень чувствительные лодыжки. Затем вас пригласят в одно из наиболее очаровательных мест Нью-Йорка, но это наш маленький сюрприз. Таков распорядок дня, который мы составили для вас, миссис Форрестер. Добро пожаловать в Нью-Йорк!

И тут я снова подумала о том, что он чертовски хороший человек и большой шутник.

— Гордон Харт, ты неподражаем! Во сколько выходить?

— В одиннадцать подходит?

— Ну…

— Хорошо, тогда в полдвенадцатого. Встретимся в вестибюле.

— Послушай, Гордон…

— Да?

— Я обещала Сэм на прощание сводить ее в зоопарк.

— Нет проблем. Когда?

— Сейчас придет беби-ситтер, и мы с ней посоветуемся.

— Наверное, часа в четыре, после сна?

— Пожалуй. Я предупрежу, чтобы она не уходила.

— Тогда все в порядке. Скоро увидимся. Ровно в одиннадцать тридцать в вестибюль влетел Гордон, ужасно довольный собой.

— Ну, мистер гид, что дальше?

— Прогулка в изящном кебе [16] . Вас ждет колесница.

Мы прошли сквозь вращающуюся дверь, я поискала взглядом машину Гордона, заодно подивившись на припаркованное прямо напротив заморское чудовище — красный «Роллс-Ройс» с номером, оканчивавшимся на букву Z. Это означало, что машина взята напрокат то ли каким-нибудь чванливым техасцем, то ли человеком с чувством юмора.

— Мадам… — Гордон открыл дверь красного «Роллса», помахал мне рукой и широко улыбнулся. За рулем величественно восседал шофер в ливрее. Это выглядело настолько дико, что я сначала захлопала глазами, а потом согнулась пополам от хохота. Я глядела то на машину, то на Гордона и смеялась, пока из глаз не потекли слезы.

— Ох, Гордон, ну и ну…

— Давай садись. Думаю, последний день в Нью-Йорке тебе запомнится надолго.

Так оно и вышло. Внутри «Роллса» был бар, телевизор, стереомагнитофон, телефон и ваза с красной розой. Как в фильме с участием Рока Хадсона и Дорис Дей.

Мы выполнили всю составленную Гордоном программу, только вместо пунктов а), б), в) и г) прогулялись и зашли в отель за Сэм. Красный автомобиль потряс ее. Широко раскрыв глаза, она первым делом спросила:

— Это подарок? Можно потрогать? Мы с Гордоном расхохотались.

— Нет, моя радость, дядя Гордон пошутил. Он подарил нам эту машину, но только на один день.

— Нет, не пошутил! Она мне нравится!

— Саманта, напомни мне об этом, когда вырастешь, — серьезно сказал Гордон, и у меня зародилось подозрение, что она непременно так и сделает.

Когда мы прибыли на угол Шестьдесят четвертой улицы и Пятой авеню, шофер остановил машину, вышел, открыл нам дверь, и мы отправились в зоопарк. Гордон нес фотоаппарат, которого я раньше не замечала.

— Хочу сделать несколько снимков. Как ты на это смотришь? Если не хочешь, не буду.

— Что ж, о'кей. Я бы тоже взяла себе пару-тройку фотографий. И обязательно щелкни машину, — улыбаясь, ответила я и огляделась по сторонам, разыскивая взглядом Сэм.

— Джиллиан, у меня нет ни одной твоей фотографии. Надо исправить это упущение. Кто знает, может, мы больше не встретимся…

— Ох, Гордон, без глупостей. Конечно, встретимся, — запротестовала я, но внутри у меня что-то дрогнуло.

— Эзе и Сан-Франциско слишком далеко друг от друга, дорогая. Мало ли что может случиться. Когда я с кем-то прощаюсь, то верю, что это навек.

— Забавно. А когда прощаюсь я, то всегда говорю себе, что ненадолго.

— Ты веришь в это?

— Пожалуй, не очень, — призналась я, и вдруг мне стало грустно. Гордон посмотрел на меня и отвел глаза.

Примерно час Гордон фотографировал меня и Саманту с воздушными шариками, с печеньем, верхом на пони, у клетки с тюленями… Фотографии были моментальными. Он ловил мгновения, когда мы набивали рот печеньем, закрывали глаза, задирали руки и смеялись. Он щелкал, забегал с разных сторон и снова щелкал… Крак, крак, крак, крак, крак, крак… Последний день в жизни Гордона и Джиллиан… «Не пой мне песен, не рассказывай сказок и не лей слез», но поминай меня добром…

Последний кадр сделал шофер. Он сфотографировал нас троих у открытой двери красного «Роллса». Саманта держала в руках красный шар. Когда мы сели в машину, я поняла, что это единственная фотография, на которой запечатлен Гордон.

Остаток дня прошел согласно плану «гида». В полночь мы ушли из «Рэффла» и отправились знакомиться с «маленьким сюрпризом». Верный «Ролле» повез нас в район Восточных улиц. Я догадалась, что мы едем домой к Гордону.